Автор этого рассказа из книги "... and kill MiGs" - Лу Дрендел (Loy Drendel). Я только перевёл его с англ.
Подлинный «герой» предлагаемого вашему вниманию ниже рассказа - американский истребитель-бомбардировщик F-105D «Сандерчиф» (громовержец), по имени «Мэри Кей», пережил вьетнамскую войну и ныне - экспонат музея в аэропорту New England. (Увеличение фото по клику)
27.10.1967 г. Место дислокации - база тайских королевских ВВС Тахли, Тайланд
354 TFS (эскадрилья), 355 TFW (крыло), истребитель F-105D Thunderchief № 62-4284. Name (имя) «Mary Kay»
pilot Capt. G. I. Basel (пилот - капитан Джи Ай Бейзел), Call Sign (позывной) «Bison 02»
Удар по "Canal di Rapides"
В темноте перед рассветом мы, тяжело ступая по бетону, вразвалку, шли к своим самолетам. Солнце взойдет еще примерно через час и стоянка молчала в темноте. Гладкие корпуса самолетов сердито нависали в темноте, ожидая когда пилоты дадут им жизнь и движение. Мы были облачены в гермокостюмы, придающим нашему «сонному мясу» какую-то псевдопрочность. Пятьдесят фунтов парашюта привязано к спине. Массивный спасательный жилет содержал в себе много маленьких карманов с предметами, необходимыми для выживания - двухсторонний радиопередатчик, два ножа, ракетница, несколько сигнальных ракет, снаряжение для рыбной ловли, пистолет и патроны (вести нашу собственную одиночную войну), вода, «К-рацион», и пила. Да… пила.
Мы также имели аптечку первой помощи (совершенное чудо – целая лавка лекарств от «Уалгрина» была упакована в четырех дюймовую коробочку). Каждый из нас нес в нейлоновой сумке свой шлем за 500 долларов. Я всегда размышлял об Икабод Крейн из «Сонной лощины» когда надевал его на голову готовясь к полету. «Кэппи» первым увидел свой самолет и вразвалочку пошел к своему гладкому «чудовищу». Оно было спокойным и холодным. Я вдруг почувствовал что взволнован когда я наблюдал за ним.
И вот я перед своей «птичкой». Я смотрел как большой «Сад» (Thud - звук глухого стука, типа «Бу-бух!», кличка, данная пилотами истребителю F-105) замер в темноте. На его фюзеляже, чуть ниже кабины, было нарисовано две красные звезды. Убийца МИГов. Было неутешительно осознать, что мне предстоит лететь в Ханой на самолете со звездами и проклятым волнением, охватившим меня. Обе эти вещи как-то не подходят друг другу
На носу самолета была надпись «Mary Kay». Я не знал, кто такая Мери Кей, но решил, что неплохо будет вернуть ее назад целой и невредимой. Скоро я должен буду получить свой самолет и тогда я смогу дать ему название – «Ужас Хо»… нет... что-нибудь менее юношеское… «Тина Энн» или может «Крошка Тина». Надеюсь у меня будет еще много времени подумать об этом. Я обошел «птичку» и поднялся в нее. Не было необходимости осматривать весь самолет. Вглядываясь в каждую заклепку и болт я бы довел до инсульта своего «шефа» (начальника моей наземной обслуживающей команды), который всю ночь был на ногах и ласкал свою машину.
Когда я пристегнулся ремнями к этому монстру я почувствовал себя уверенней. Это был слишком хороший самолет, слишком прочный и хорошо построенный, что бы подвести тебя. Я осмотрелся в кабине. Она изнутри была больше похожа на танк, чем на самолет.
Казалось невозможным что какая-нибудь пуля сможет проникнуть через все это железо вокруг меня. Я в этой кабине чувствовал себя как в железном коконе (в действительности же почти вся кабина выполнена из алюминия и только чуть-чуть стали, но мне казалось что все отлито из железа).
«Как слышишь меня, шеф?» - мой голос звучал немного приглушенно в интерфоне.
«Громко и четко, сэр!» - голос в моих наушниках был веселым и слегка потрескивал с конца длинного шнура, уходящего вниз, в темноту.
«Ты готов, там внизу?» - я всмотрелся в темноту.
«Все готово. Пусть воюет».
Стрелка на моих часах подошла к цифре 12 и мой палец нажал на стартовую кнопку. Тишина разорвалась грохотом, когда четыре самолета - полет «Bison» (бизон) одновременно запустили свои двигатели. Серый дым в невидимой темноте разъедал мои глаза когда большой двигатель J-75 ожил. Подключился генератор – измерительные приборы задрожали и кабина засветилась тусклым красным светом. Готовый к полету, я сидел в пульсирующем мире механизмов.
«Колодки долой!» - шеф вытащил деревянные колодки из под колес.
Отблески пламени, игра теней, блики на стеклах кабины и ранний рассвет – это все что я видел через лобовое стекло. Я двинул мой самолет вперед и последовал за вспыхивающими навигационными огнями самолета Кеппи.
Из-за шлема, с пристегнутой кислородной маской и приподнятого носа моего самолета я почти ничего не видел. Рев, исходивший от идущего впереди самолета, полностью оглушил меня. Мы повели свои самолеты к территории, где самолеты будут вооружать, заезжая на большую площадку с разворота, как будто превратились в огромные «Форды-Конвертайбл» в летнем кинотеатре на парковке. Все это время наши кабины были открыты, и были видны только наши руки. Всегда можно было подать какой-нибудь знак пока оружейная команда подвешивала бомбы и заряжала пушку. Сидя здесь, я поднял руку в перчатке, казалось что можно потрогать темноту.
Моя кинокамера была надежно примотана слева от прицела пушки. Я сказал себе: «Не забыть включить ее, когда начнет что-либо происходить». Это будет домашний фильм на миллион долларов. Я зарядил ее пленкой два дня назад, готовя для фильма о налете на мост Поля Думьера в Ханое. Но… вы догадались? Я забыл ее включить.
Когда вооружение закончилось, мы вырулили на большую черную дорогу и включили моторы на полную мощность. Стоя на тормозах я обозревал приборную панель, ожидая какого-либо сигнала о неисправности. Хорошая «птичка». Я выключил габаритные огни обозначая, что готов к взлету. Когда все четыре огня на наших самолетах погасли, и пространство впереди нас стало черным, Кеппи скомандовал: «Вперед! Поехали!».
Я закрыл глаза чтобы не быть ослепленным вспышкой из сопла самолета Кеппи и постучал пальцем по часам. Следующий рядом со мной самолет накренился вперед, его сопло слегка приоткрылось и извергло пятнадцатифутовый сноп голубого и желтого огня (мне всегда приходилось смотреть на это украдкой…это фантастическое зрелище). Я покосился на часы и когда секундная стрелка дошла до 20 я убрал ноги с тормозов. Яркий свет из сопла Кеппи на форсаже все еще был ослепляющим.
Левой рукой я двинул сектор газа вперед и через секунду почувствовал этот хорошо знакомый толчок в корпус, когда мой самолет рванулся вперед. Пока все выглядело хорошо. Сделать еще одно включение – пуск воды. Все увеличилось - температура, RPM, давление в форсажной камере, подача воздуха, но все было в допустимых пределах. Мотор заревел чуть тише и вот я на пути в Ханой… опять.
50, 90, 120 узлов… не смотри по сторонам. Там ничего нет кроме темноты. Поверь этому или умри. Смотри на приборы, жизнь в них. Держи ведущий указатель точно на конце взлетной полосы, плавно управляя рулем. 190, пора взлетать. Потяни аккуратно ручку управления на себя. Теперь нос поднимается вверх… направляй точно вперед. Главные стойки шасси все еще катятся по бетону. Авиагоризонт показывает 10 градусов вверх. Хорошо, держи так. Стрелка указателя высоты движется, мы взлетели, проверь это снова, чтобы быть увереннее… теперь шасси вверх.
Отпустил ручку управления, включил подъем шасси, и сразу схватил снова. Скорость 250 узлов, убрать закрылки. Самолет идет точно вверх. Смотри на приборы. Большой самолет просел и инстинкт подсказывает – сейчас упадем. Ничего подобного, самолет спокойно набирает высоту. Инстинкт говорит: дергай вперед, носом вниз, развивай скорость. Но приборы говорят, что все в полном порядке – держись того что ты имеешь. Закрылки загудели поднимаясь и остановились. Скорость 300 и растет. Мы в пути.
Впереди слабая светлая линия – рассвет. Сопло Кеппи выглядит на горизонте как звезда. Я прикрыл свое сопло и убавил форсаж. Вхожу в вираж, срезая угол, чтобы присоединиться к Кеппи. Вибрация настоящей животной силы вокруг меня, тишина в моем «коконе», но снаружи, я разрезаю воздух на куски с ужасным ревом. Я выключил форсаж, и вскоре я уже в близкой позиции с Кеппи. Большой самолет возле меня был только силуэтом в темном свете, когда третий и четвертый номера мягко вошли в наш строй. Они были, как привидения. Четыре железные акулы, летящие в Ханой с 6000 фунтов бомб под крыльями каждого, и пушкой в каждом носу самолета, пушкой способной «распилить» грузовик за полсекунды. Смертельные чудовища эти наши «акулы».
Это было прекрасное утро над Таиландом. Туман из ночи, висящий над долинами – снежно-белое одеяло с черными камнями, проступающими через него, и слабый розовый солнечный свет то там, то здесь. Мы выбрались из тумана, поднявшись выше, и свет стал сильнее. Мне захотелось чашечку кофе.
Впереди я смог различить толстые танкеры, летящие на север к точке встречи. Они вырастали в размерах, школьные автобусы в туманном воздушном море, и скоро я смог прочитать их хвостовые номера и увидеть большую голубую полосу на фюзеляже. Мы спокойно проскользнули за ведущим танкером, и Кеппи продвинулся вперед, на заправку. Оставшиеся три самолета остались в колонне за огромным танкером, ожидая своей очереди «напиться».
Воздушная дозаправка топливом – одна из наиболее неотложных задач, которую пилот должен выполнить. Когда в небе существует контакт металл-металл – это требует большой точности исполнения, некоторым пилотам это было не под силу, и они сталкивались в воздухе.
Нужно где-то шесть минут, чтобы дозаправить Thud топливом. В это время, другие в колонне, сжигали от 100 до 150 галлонов топлива. Когда ведущий закончит дозаправку, он должен подождать, пока другие используют свои шесть минут. Таким образом, к концу заправки, ведущий уже сжигает 450 галлонов топлива. Ну ладно, теперь танкер должен вернуть свой «носик» в исходное положение и я смогу получить мою долю топлива, держась за него, как за воздушный локомотив!
Когда дозаправка была окончена, мы собрались вместе, чтобы лететь на войну. Большие танкеры повернули на юг, а истребители пошли вниз. F-105 занимали свои места в боевом строю. Небо было полно самолетов кружащих и снижающихся для построения. К нашей чести, с нашими нервно дрожащими руками и отвлеченными мозгами, у нас не было никаких столкновений при перетасовке Thuds.
Когда каждый занял свое место, и гигантское соединение направилось к Ханою, все радио замолчали. Каждый человек, один в своем крошечном мире приборов, переключателей, завывания турбин, тихо сидел со своими собственными мыслями. Каждый думал о жребии, который ждет его на пути в Ханой.
«Группа Бизон, канал 2» - двадцать рук переключили двадцать тумблеров UHF-радио. Три щелчка влево, и номер «два» появился в маленьком окошке индикатора. Мы все подключились и ведущий приказал: «Растянуться и включить «музыку» (бортовой электронный генератор активных помех вражеским радарам)». Сегодня нашим ведущим был Кросс Лауренс. Мы включили наши «глушилки» и растянулись в широком строю. Наши F-105 «Wild Weasels» («дикая ласка» - специальная модификация истребителя F-105, вооружённая антирадарными ракетами ), начали выходить вперед. Они летели как четыре мелких щупальца, которые отходят от осьминога.
«Запасные, идите домой». С глухим рокотом от «Бизон» и «Зебра» отделилось по одному самолету, и, беря курс домой, парами, они стали снижаться.
«Бизон, зазелени!». Я щелкнул красным переключателем «Arm Master». Загорелся зеленый индикатор, я был готов к бою. Под нами плыли чужие джунгли. Мы пересекли границу Северного Вьетнама. Постепенно туман исчезал, открывая широкие куски зеленых джунглей, посреди которых торчали гигантские плиты из серого камня. Это выглядело, как будто земля сморщилась и потрескалась.
Я представил себе древнего гиганта Тонкина, который, как бы споткнулся, и, падая в глубокие джунгли, выбил своими коленями гигантские следы. Так мне все это казалось. Джунгли и карстовые скалы постепенно переходили в мягко расходящиеся холмы, и мы стали снижаться в долину Красной реки. Повернули направо и направились к горному хребту Thud Ridge («гряда Сад» - американское название большого горного хребта на северо-западе от Ханоя). Наша скорость увеличилась, и тут все началось. Время дневного сна закончилось.
Сэм Адамс, лидер «диких ласок» был «крут», работая возле хребта. Воздух внезапно был наполнен голосами. Ударная группа заспешила к Thud Ridge – нашей последней контрольной точке разворота. Снова появились голоса в эфире: «Бандиты! Бандиты! Возле «Bullseye»!» («Буллзай» - «бычий глаз» кодовое слово, которым в эфире обозначается цель) - летели МИГи.
Наши головы вращались, как у сов. Мы развернулись над «Сад Ридж» и полетели на юг, к Ханою. Прошло семь минут, прежде чем мы преодолели эту знаменитую смертельную ловушку. Это были хорошо известные (для нас) минуты, которые делали пилотов «Садов» стариками. Справа от нас, как гроздь винограда расцвела зенитная пальба. Недостает – никакой угрозы. Но вьетнамские SAM (принятая в ВВС США аббревиатура от «surface-air missile» - зенитные ракеты «земля-воздух») были уже в пути, выходя из следующего ущелья. Ракеты приближались. Двадцать умов думали, как спастись. Все вокруг как бы замерло, бесполезные мысли больше не лезли в голову. Для страха и неопределенности не было места. Хныканье было запрещено.
Зенитный обстрел справа от нас постепенно приближался к нам, но до сих пор не представлял никакой угрозы для нас. Мы устало смотрели на SAM, которые медленно поднимались из долины, к югу от хребта Ridge, ярко купаясь в утреннем солнце.
«Запуск SAM, 2 часа!» (в ВВС США направление принято обозначать воображаемым положением часовой стрелки часов на циферблате)
«Держать строй, смотреть за друзьями!»
Ракета, горящая, как ацетиленовый факел, набирая скорость, описала дугу в нашу сторону. Мгновением позже, другая ракета поднялась с той же самой точки и следовала за первой в безразличном величии.
«Бизон 4, попал в беду!». Я оторвал взгляд от SAM и увидел, как Боба Кеннеди буквально бросило вверх и вниз в гигантском мгновенном прыжке. Он резко затормозил, и его бомбы и топливные баки оторвались от самолета и исчезли из виду. Я оглянулся назад и увидел SAM, поблескивавший над моей головой. Секундой позже, его собрат просвистел следом за ним, а, кроме того, еще два SAM поднимались к солнцу.
Самолет Боба нарушил строй, неуправляемый, накренился влево, и пошел вниз, к земле.
Как я помнил, он вел «старый, добрый» № 385, по имени «Wonder Thud» (Удивительный бу-бух) - имевший репутацию самолета с техническими проблемами). Я искренне надеялся, что Боб все же доберется до дому, но мгновенно забыл о нем. Множество SAM шли ко мне, с восточной равнины, левее слепящего солнца. Небо было наполнено горящими ракетами. Мы попали в сильный перекрестный обстрел. Они прошли сквозь наш строй со всех сторон, очень близко, и некоторые самолеты испуганно шарахнулись в сторону, что бы избежать их.
Наши Wild Weasels метались, как сумасшедшие. Против этой атаки, наиболее дикой на сегодня, они могли сделать очень мало. Все их «Шрайки» (антирадарная ракета AGM-45) уже были израсходованы. Они поразили три «городка» SAM и не могли сделать большего. SAM знали это. Ракеты все летели и летели, и мы, как могли, уворачивались от них. Несколько прошли позади меня, почти касаясь друг друга.
Я услышал, что в кого-то попали, и он пошел вниз. Ведущий «Зебра» Боб Стирм. Бесполезно вызывать мертвых. Мы как могли, старались предупреждать друг друга об опасности.
- Еще три из города!
- Две слева!
- Три часа, следи!
- Смерть впереди, Бизоны!
Множество ракет бороздило утреннее небо. Вся долина Красной реки стала гигантской стартовой площадкой SAM. Они наполняли небо особенными, расплескивающимися взрывами. Они приходили с востока, со стороны утреннего солнца и города, слева и справа, залпами по две и по три – управляемые ракеты, каждая с камикадзевским намерением нашего уничтожения.
Нам пришлось снизиться. Как раненный колосс, ударная группа, изрядно потрепанная, но до сих пор летящая к мосту через «Canal di Rapides», начала снижаться. Небо внезапно взорвалось красными кругами внутри и вокруг строя. Сейчас мы уже были в зоне обстрела 85-мм зениток, стоящих на подступах к Ханою. Все, о чем я успел подумать в эту минуту, так это то, что мы не должны беспокоиться о МИГах.
Когда мы приближались к цели, обстрел становился интенсивнее, взрывы были очень близко. Я уже мог различить мост, около него сейчас, как раз запустили ракету. Вдоль реки и на окраинах города росли и исчезали ужасные красные светящиеся кольца. Зенитные «городки» выстреливали смерть в утреннее небо. Над Ханоем солнце скрылось за растущей тучей дыма и осколков. Горящая ракета, оставив дымный шлейф, пронеслась прямо над моей головой. Я пригнулся и толкнул ручку вперед.
Ракета пролетела надо мной и сердито взорвалась оранжевым пламенем. Только я встал в строй, как Кеппи отклонился влево, чтобы избежать столкновения с кем-то из строя «Бизон». Мы все дико маневрировали. Я резко взял вверх, чтобы пролететь мимо Кеппи, крича себе: «Давай, выбирайся отсюда!». Вещи уходили из под контроля. Я сделал красивый поворот направо от Ханоя, и в это время ударная группа, там, над Ханоем, внезапно ныряет от меня к мосту! Моя рука в перчатке прижала ручку управления в правый задний угол кабины, посылая меня вниз, за ними.
Все небо было в облаках, ни одного пустого места. Я взял правее, прямо вслед за Кеппи, и чуть не «проглотил» его бомбы. Я слышал разрывы зениток возле моей кабины. Когда вы слышите это – вы очень близко! Не было возможным что-нибудь сделать.
Бомбы Кеппи слетали перед самым моим носом, и я практически летел через них. Посмотрев на мост, я потянул ручку на себя, она ушла мне в желудок. Мой обзор был затруднен, но, тем не менее, я ясно видел стрелков на земле. Они яростно наводили свои пушки на нас. Я резко развернулся влево, брюхом вверх, опасаясь идти за Кеппи. Воздух вокруг нас был заполнен дымом и взрывами.
«Нет никакого выхода!» - я заскрежетал зубами. Мои руки и ноги «казнили» управление, посылая самолет то влево, то вправо, вниз и вверх, как пьяный, ломая крылья - образец изворотливости! Я летел, как дикарь, постоянно что-то бормоча себе под нос, и придерживаясь курса на юг. Облака пара пролетали мимо моего лобового стекла, когда большой разогретый Thud «разбивал» влажный воздух.
Не было никаких дырок в моем жилете, в остеклении кабины, в самолете тоже, как я мог думать. В одном только я ошибся - остался один.
Оглядевшись, ища Кеппи или кого-нибудь еще, это было нелегко сделать, здесь, на низкой высоте, я увидел их впереди, немного правее себя, около мили. Я повернул, чтобы догнать их, но внезапно какой-то силуэт ворвался в мой боковой обзор слева.
Один… нет, их там было двое.
Я, до этого, никогда не видел МИГ, и мне казалось, что будет трудно быстро идентифицировать его. Но оказалось не так. Высоко откинутый назад хвост и тупой нос не оставляли сомнений. Это могли быть только МИГи, и это были они, прорывающиеся вперед и пытаясь выйти на ударную позицию, чтобы выстрелить по улетающим Thud, впереди меня.
Это не было запоминающееся воздушное сражение. МИГи не могли видеть меня. Я прошептал: «Иисусе» и наполнил небо 20-мм пулями. Я не увидел огня, не услышал крика или чего-нибудь еще. Большая пушка Гатлинга быстро выплевывала пули, и звук выстрелов сливался в громкий вой, не характерный для обычных пушек.
Ведущий МИГ влетел в зону обстрела, и вспышки появились и замерцали на его хвостовом оперении. МИГ почувствовал удары и сделал самый резкий переворот, который я когда-либо видел. Я старался удержать его в колеблющемся, из за действий вычислителя угла упреждения, круге прицела, но это было очень сложно. Я пролетел вплотную с ним.
Мои широко открытые, от близости с этим чужим созданием в прекрасном зеленом боевом одеянии, глаза, видели, как смертельно раненный, горящий МИГ, накренился влево.
Высокая скорость позволяла мне отвернуть на запад, не беспокоясь о втором МИГе. Я был уверен, что он был занят только своим сраженным и падающим ведущим. В моих наушниках раздалось потрескивание, и возник незнакомый голос: «SAM идет низко! Голову вверх!». Я, как голубь на мушке, с любопытством осматривал небо, ища ракеты. На мгновение я совсем забыл о МИГах. На нулевой высоте, на полном форсаже, я вырвался оттуда с большой благодарностью за это предупреждение.
|
